Кровь. Кровь. Горячая. Сладкая. Рядом. Чую. Чую кровь. Волк бежал по снегу, ведомый инстинктом. Голодом. Холодом. Запахом. За деревьями открылась полянка. На снегу лежал кровавый человек и стонал. Человек? Страх. Кровь. Волк постоял за деревом. Он помнил, что люди несут боль. Помнил винтовку. Но сегодня человек будет жертвой. Человек ранен. Беспомощен. Волк почувствовал свою силу. Власть. Инстинкт. Он смело подошел к телу на снегу и оскалил клыки. Он помнил винтовку. А этот безоружен. Тело пыталось отползти. Волк рыкнул и кинулся. С остервенением он стал рвать сначала одежду, потом плоть. Кровь. Снег стал красным. Рвать. Рвать. Кусками глотать. Упиваться кровью. Своей силой нести смерть. Тело хотело жить. Волк его рвал, захлебываясь звериным рыком и чужой кровью. Тело перестало дергаться. Сдохло. Но ничего, по морозу оно еще полежит немножко. Волк поднял желтые глаза к сумеречному зимнему небу и тихонько завыл. Нет луны. Нет звезд. Серые волчьи сумерки. Посреди мятой следами полянки лежал рваный человек. Волк облизывал с белых лап кровь. Он свободный белый волк, оскаливший клыки. Он белый волк, наделенный правом убивать. Тишину притаившегося леса нарушил странный звук. Так скулили его волчата, когда пришел человек с винтовкой. Это скулит маленькая девочка со взглядом волчицы. Обхватив руками колени, она сидела на снегу и плакала. Она подняла испуганные красные глаза. Перед ней горячо дышала кровью и псиной волчья морда со снежинками на белой шерсти и желтыми внимательными глазами. - Белый волк, я видела, как ты убивал моего папу. Желтые глаза продолжали смотреть. - Белый волк, мы просто заблудились в лесу. Белый волк, мы семьями вместе ходим на охоту... традиция... там где-то дядя Паша остался с тетей Розой... папа хотел выстрелить, но он пьяный... был... и попал в себя... Зачем ты его съел? Можно в принципе ее убить. - Белый волк, я не знаю, куда идти. Сегодня у него нет норы. Нет волчицы. Нет волчат. Нет стаи. Сегодня он будет спать на снегу под темным небом. Без луны и звезд. Будет охранять добычу. А утром прикопает и остатки, и свеженькую. Хмельная человечья кровь положила волка на снег. Он заснул. Стало совсем темно. Девочка перестала плакать и подошла к рваному папе. Снег под ним был темнее, чем на остальной поляне. Девочка потрогала пальцем холодного папу. На пальце осталось какая-то грязь. Не вкусная. Девочка легла рядом с пьяным белым волком на снег. Грязным пальцем на снегу она написала "Смерть". И заснула. Холодное зимнее солнце устало сверкало на белой волчьей шерсти. Волк проснулся, неопохмеленно зарычал на белый свет. Девочка улыбалась во сне. Не умерла. Тогда волк клыками схватил ее за горло. Потом еще за что-то. Потом за всё. Привычно почувствовал пульсацию крови и жизни. Потом почувствовал смерть. Потом рвал. Рвал. Рвал. Он был сыт. Он просто хотел убивать. Эту девочку, которая смотрит, как волчица. Всех, кто по физическому своему устройству способен держать в лапах винтовку. Убивать. - Стреляй в него быстрей! Паша! Стреляй! Убей! Паша! - истерически орала насмерть перепуганная женщина. Волк очнулся. Бросил растерзанный труп девочки. Кинулся на человека с винтовкой. Поздно. - Убей! Ты попал! Еще! Стреляй еще! Убей! В глаз его! Кровь застилала глаза. Своя кровь. Волчья красная кровь. Своя боль. Волчья боль. Грустное вечернее Солнце дарило замерзающей земле последние слабеющие лучи. Немножко света для пушистых еловых веток, немножко для стеклянного лесного озера, немножко для тихой полянки с кровавым словом "Смерть". Много здесь следов, чужих этой жизни. Мертвые глаза белого волка открыты. Мертвая пасть еще оскалена последней ненавистью. Снежинки на носу не тают. Он был свободный, сильный белый волк, оскаливший клыки. Он был наделен правом убивать. Как ты и я.
