Наступил вечер в сангиновых цветах старого кино. Застилало, как с похмелья.
Пришли непрошенные – молодые продвинутые ребята, каких тьма: трудно отличаемых друг от друга (несмотря на все вычурные внешние попытки проявить «индивидуальность»), - вечно шарахающихся то тут, то там со своими нудящими псевдооригинальными мировоззрениями, смысл коих в том, что все вокруг – дерьмо, что призвано оправдывать их абсолютную жизненную несостоятельность, деловую импотентность, лень, паразитизм и собственное никчемное существование с тухлым запашком блуда и алкоголя.
Короче, нелюди.
Запили. Начался извечный тоскливый процесс разжижения остатков мозга: поначалу мирная люмпеновская посиделка под гвалтящую маргинальную музыку с банальными разговорами об упомянутом дерьме и «настоящих» людях, заслуги которых явственно проявились вчера. Подвиг заключался в том, что, напившись до свинского состояния, отдубасив кого-то из «друзей», задев при этом пятерых не относящихся к «делу» лиц (в том числе бармена, беременную женщину, какого-то благообразного старичка и двух тринадцатилетних таких же продвинутых девочек), «настоящие» люди, благополучно проблевались и уснули, воткнув рыла в приготовленную блевотину.
Затем парти плавно перетекало в рукоблудство и прочие проявления тех, что согласно Дарвину, произошли от обезьян.
Чтобы избавить себя от гнетущей тоски этого ублюдочества, пришлось включить телик. Шли то ли новости, то ли какая-то передача о последних мировых событиях.
Огромная толпа почему-то голых людей стояла на какой-то площади, безумно размахивая конечностями, глядя куда-то на сцену, вникая в каждое слово того Икса, что успешно заморачивал ей мозги. Точно такие же площади показывали на всех семидесяти доступных каналах. Похоже, что это происходит везде, в разных точках планеты, с людьми всех возрастов, слоев и прочих разрядов классификаций. Царил странный хаос, неизвестно кем руководимый и какие цели преследующий.
Эрегированные от ужаса голоса комментаторов вещали о новом психологическом оружии, позволяющем воздействовать на человека, преимущественно на большие людские массы, вне зависимости от сопротивляемости гипнозу, дабы внушить оным нечто, о чем пока никто не знал.
Кому и зачем понадобился этот… процесс – неизвестно.
Во внешнем мире творилось нечто пугающее и непонятное; на телевидении и среди тех, кто застыл, уставившись в свои любимые ящики, обильно жрала паника.
Толпа на площади продолжала бешено размахивать руками, что-то нечленораздельно скандируя.
Продвинутые куда-то делись. То ли ушли, то ли дошли до заключительного этапа своих подвигов. А может, и то, и другое.
Толпа с заунывным зудением медленно раскачивалась из стороны в сторону.
Картина затягивала внутрь себя, в эту сошедшую с ума толпу.
Страх, непонятный ужас. Моток головой, еще один, еще и еще… Не помогает…нельзя!!!...
Границы раздвинулись. Дом остался тут же, но толпа оказалась рядом. Тот что-то говорил.
Какая-то женщина чуть впереди затряслась в судорогах и рухнула на землю, продолжая биться в экстатических конвульсиях дошедшей до пика сектантки. Следом упало еще несколько человек…
Нет! нельзя! я – не там! я - дома...
Слева сероволосый парень с темными пятнами вокруг глаз запрокинул голову назад, завел локти далеко за спину, неестественно растопырил пальцы, согнул колени и пронзительно взвыл. Звук давил на уши, бешено пульсируя в висках, сводя скулы, заставляя ныть зубы, заполняя собой все… Его подхватили те, кто стоял рядом. В следующее мгновение уже половина находящихся на площади стояла в той же позе, скуля и воя…
Нет… Не-е-ет!!!
Поздно.
Сердце стучало, как не свое, словно увеличившись втрое, разрывая грудь, разгоняя до невыносимых темпов кровь; вены начли расширяться и расти; в затылке свело…
Стало ясно, что происходит.
Поздно.
Все тело тряслось, что-то вздувалось и лопалось то тут, то там, попытки как-то встряхнуться выливались в нервный тик, не действовало ничего… Чужое тело…
Нельзя-а-а!!!...Пожалуйста!...
У них росла шерсть, они, огромные, с мощными мускулами, стояли на четвереньках, взрывая асфальт булатными когтями.
Не люди.
Животные.
Плотоядные звери.
Людоеды…
Кричал ребенок.
Осознание того, что это был сон, не приносило облечения.
Проснуться. Немедленно проснуться. Уйти ОТТУДА.
Сон не отпускал.
Сковывал члены, душил, тянул обратно в себя, словно пытаясь оставить там навечно.
Парализовывал.
С трудом удавалось открыть глаза, невероятных усилий стоило обвести взглядом комнату, от любой попытки пошевелить пальцами голова раскалывалась, от висков к носу шло странное ноющее ощущение, перед глазами возникали желтыми пятнами на черном возникали круги, рассыпающиеся на мелкие искорки и затем вновь сливающиеся в круги. Хотелось закричать. Насколько только получится громко. Может быть, кто-то придет и разбудит. А может быть, сон уйдет сам. Но голос не повиновался.
Ни в коем случае нельзя было подчиняться, нельзя снова заснуть. Бороться всеми силами…
Но сон был сильнее. Снова и снова затягивал в черную бездну своего нутра, когда сил на борьбу уже не оставалось.
Несколько раз удавалось встать. Даже дойти до двери.
Раз за разом падения. Голова пришлась виском на угол кровати. Не страшно. Главное – не спать. Шум может привлечь внимание. Тогда разбудят и все кончится…
Но каждая вылазка в конечном итоге обнаруживала нахождение на исходной точке: та же кровать, та же стена… Не было двери. Не было другой комнаты. Только сон…
И все же эту битву со сном выиграть удалось. Сон убрался восвояси, готовясь напасть в другой раз.
Полная луна слепила желтоватой бледностью, одна в съевшей все остальное синей тьме ночного неба.
Ребенок все еще кричал. Прорезывались первые зубы. Два верхних.
Клыки. |
